Нацумэвское ._.- Глупый мальчишка! - Каждый раз возмущался Мадара, когда Нацумэ возвращал имя очередному ёкаю. - Что за расточительство?! Мне так совсем ничего не останется!
Потом он лениво подходил к Нацумэ, который лежал почти без сил на полу, и, гневно мяукая, бил его мягкой лапой по щеке.
- Глупый-глупый-глупый! Давно надо было тебя съесть!
Нацумэ слегка улыбался. Он знал, что Сэнсэй так говорит только для вида. Он уже давно успел это понять.
- И что я с тобой время трачу? - продолжал возмущаться Сэнсэй, устраиваясь у Нацумэ под боком.
Все это было так привычно, и Нацумэ это очень нравилось, но еще больше ему нравилось знать, что так будет еще очень долго.
Но очень долго не получилось. Вскоре тетрадка стала совсем тонкой, и у Нацумэ появилась привычка листать ее перед сном. Он уже знал все оставшиеся имена наизусть, и - он не признавался в этом даже себе - ему очень не хотелось возвращать их. Особенно он не мог перелистнуть страницу с именем Сэнсэя, каждый раз до рези в глазах всматриваясь в иероглиф, выведенный когда-то самим Мадарой.
***
Был теплый летний вечер. В воздухе пахло сладостью распустившихся цветов и скорым дождем. Нацумэ читал книжку, лежа на полу, а Нянко-сэнсэй сидел рядом и уминал большущий кусок арбуза. Он злобно пыхтел, вгрызаясь в сочную, красную мякоть, и явно был очень доволен жизнью. Но вдруг он насторожился и внимательно посмотрел в окно.
- Что такое, Сэнсэй? - Нацумэ отложил книжку, проследил за его взглядом и вздрогнул. За окном парил ёкай в маске аиста. Несмотря на то, что окно было открыто, аякаши не пытался попасть внутрь.
- Нацумэ-доно, - проскрипел ёкай, - пожалуйста, верните моё имя.
В Тетради Дружбы оставалось всего два имени. И Нацумэ, и Мадара - оба знали об этом. Сэнсэй, хитро прищурившись, посмотрел на Нацумэ, а тот изо всех сил постарался сделать вид, что не заметил этого.
- Да, можешь зайти.
Нацумэ сел на пол, подобрав под себя ноги, и аякаши, шурша кимоно, плавно опустился напротив. Ёкай нетерпеливо ёрзал, а Нацумэ не спешил начинать. Наконец он закрыл глаза и раскрыл тетрадь. Возвращая имя, он думал только о том, что теперь в Тетради Дружбы осталось всего лишь одно имя. Он даже не придал значения воспоминаниям ёкая о Рэйко, настолько его мысли были заняты другим.
- Спасибо, Нацумэ-доно, - проскрипел ёкай, растворяясь в воздухе. Нацумэ смотрел на него, не отрываясь, пока тот совсем не исчез, а потом со вздохом растянулся на полу. Няко-сэнсэй вернулся к недоеденному арбузу. Оба очень долго молчали.
Комната наполнилась прохладой, когда по крыше застучал дождь, и Нацумэ поднялся, чтобы закрыть окно.
- Сэнсэй, - позвал Нацумэ.
- Да?
- Твое имя - осталось только оно.
- Знаю. Но сегодня ты уже вернул одно, хватит с тебя. Я подожду до завтра.
***
Ночью дождь перерос в ливень. Ветви деревьев стучали в окна, шумела сырая листва. Начиналась гроза. Нацумэ проснулся среди ночи от раскатов грома. Он открыл глаза и тут же зажмурился - молния на мгновение ослепила его, но он успел заметить Сэнсэя. Тот сидел на подоконнике и смотрел прямо на него.
Нацумэ приподнялся на локтях и огляделся, как будто искал что-то. Сэнсэй мягко спрыгнул на пол и тихонько придвинул к нему лапой Тетрадь Дружбы. Нацумэ послушно взял ее, открыл и замер. Он даже не надеялся теперь, что Мадара задержится с ним хотя бы еще на чуть-чуть.
Нацумэ зажал в зубах листок с его именем, хлопнул в ладоши и закрыл глаза. Выдохнул.
- Мадара, я возвращаю тебе имя. Теперь ты свободен.
Комната наполнилась мягким голубым светом, иероглифы сорвались с бумаги и беззвучно поплыли к Мадаре. Вспышка яркого света означала, что имя вернулось к своему хозяину, и в тот же миг между ним и Нацумэ протянулся невидимый мост из воспоминаний. Нацумэ увидел свою молодую бабушку. Была промозглая осень, и она шагала прямо по лужам. Потом это видение исчезло. Вместо него появилось другое, и Нацумэ увидел себя. Это был тот день, когда он случайно освободил Сэнсэя. Но больше он ничего разглядеть не успел.
Мадара как будто бы сам прервал связь, не желая, чтобы Нацумэ увидел, какие еще воспоминания были для него самыми дорогими.
Окно распахнулось от слишком сильного порыва ветра, и в комнату ворвался холодный дождь. Нацумэ, казалось, не заметил этого. Он смотрел на Сэнсэя. Тот в свою очередь скользнул взглядом по человеку и ловко запрыгнул на подоконник, после чего сильно оттолкнулся задними лапами и выпрыгнул прочь. В полете он принял свою истинную форму. Облако горячего дыхания вырвалось из его рта, и он резко взмыл высоко в небо.
- Сэнсэй! - выкрикнул Нацумэ. Он не думал, что это может произойти вот так. Что Мадара уйдет и не скажет ему ни слова на прощание. Нацумэ еще долго смотрел на небо, и дождь не переставал бить ему в лицо.
Потом он лениво подходил к Нацумэ, который лежал почти без сил на полу, и, гневно мяукая, бил его мягкой лапой по щеке.
- Глупый-глупый-глупый! Давно надо было тебя съесть!
Нацумэ слегка улыбался. Он знал, что Сэнсэй так говорит только для вида. Он уже давно успел это понять.
- И что я с тобой время трачу? - продолжал возмущаться Сэнсэй, устраиваясь у Нацумэ под боком.
Все это было так привычно, и Нацумэ это очень нравилось, но еще больше ему нравилось знать, что так будет еще очень долго.
Но очень долго не получилось. Вскоре тетрадка стала совсем тонкой, и у Нацумэ появилась привычка листать ее перед сном. Он уже знал все оставшиеся имена наизусть, и - он не признавался в этом даже себе - ему очень не хотелось возвращать их. Особенно он не мог перелистнуть страницу с именем Сэнсэя, каждый раз до рези в глазах всматриваясь в иероглиф, выведенный когда-то самим Мадарой.
***
Был теплый летний вечер. В воздухе пахло сладостью распустившихся цветов и скорым дождем. Нацумэ читал книжку, лежа на полу, а Нянко-сэнсэй сидел рядом и уминал большущий кусок арбуза. Он злобно пыхтел, вгрызаясь в сочную, красную мякоть, и явно был очень доволен жизнью. Но вдруг он насторожился и внимательно посмотрел в окно.
- Что такое, Сэнсэй? - Нацумэ отложил книжку, проследил за его взглядом и вздрогнул. За окном парил ёкай в маске аиста. Несмотря на то, что окно было открыто, аякаши не пытался попасть внутрь.
- Нацумэ-доно, - проскрипел ёкай, - пожалуйста, верните моё имя.
В Тетради Дружбы оставалось всего два имени. И Нацумэ, и Мадара - оба знали об этом. Сэнсэй, хитро прищурившись, посмотрел на Нацумэ, а тот изо всех сил постарался сделать вид, что не заметил этого.
- Да, можешь зайти.
Нацумэ сел на пол, подобрав под себя ноги, и аякаши, шурша кимоно, плавно опустился напротив. Ёкай нетерпеливо ёрзал, а Нацумэ не спешил начинать. Наконец он закрыл глаза и раскрыл тетрадь. Возвращая имя, он думал только о том, что теперь в Тетради Дружбы осталось всего лишь одно имя. Он даже не придал значения воспоминаниям ёкая о Рэйко, настолько его мысли были заняты другим.
- Спасибо, Нацумэ-доно, - проскрипел ёкай, растворяясь в воздухе. Нацумэ смотрел на него, не отрываясь, пока тот совсем не исчез, а потом со вздохом растянулся на полу. Няко-сэнсэй вернулся к недоеденному арбузу. Оба очень долго молчали.
Комната наполнилась прохладой, когда по крыше застучал дождь, и Нацумэ поднялся, чтобы закрыть окно.
- Сэнсэй, - позвал Нацумэ.
- Да?
- Твое имя - осталось только оно.
- Знаю. Но сегодня ты уже вернул одно, хватит с тебя. Я подожду до завтра.
***
Ночью дождь перерос в ливень. Ветви деревьев стучали в окна, шумела сырая листва. Начиналась гроза. Нацумэ проснулся среди ночи от раскатов грома. Он открыл глаза и тут же зажмурился - молния на мгновение ослепила его, но он успел заметить Сэнсэя. Тот сидел на подоконнике и смотрел прямо на него.
Нацумэ приподнялся на локтях и огляделся, как будто искал что-то. Сэнсэй мягко спрыгнул на пол и тихонько придвинул к нему лапой Тетрадь Дружбы. Нацумэ послушно взял ее, открыл и замер. Он даже не надеялся теперь, что Мадара задержится с ним хотя бы еще на чуть-чуть.
Нацумэ зажал в зубах листок с его именем, хлопнул в ладоши и закрыл глаза. Выдохнул.
- Мадара, я возвращаю тебе имя. Теперь ты свободен.
Комната наполнилась мягким голубым светом, иероглифы сорвались с бумаги и беззвучно поплыли к Мадаре. Вспышка яркого света означала, что имя вернулось к своему хозяину, и в тот же миг между ним и Нацумэ протянулся невидимый мост из воспоминаний. Нацумэ увидел свою молодую бабушку. Была промозглая осень, и она шагала прямо по лужам. Потом это видение исчезло. Вместо него появилось другое, и Нацумэ увидел себя. Это был тот день, когда он случайно освободил Сэнсэя. Но больше он ничего разглядеть не успел.
Мадара как будто бы сам прервал связь, не желая, чтобы Нацумэ увидел, какие еще воспоминания были для него самыми дорогими.
Окно распахнулось от слишком сильного порыва ветра, и в комнату ворвался холодный дождь. Нацумэ, казалось, не заметил этого. Он смотрел на Сэнсэя. Тот в свою очередь скользнул взглядом по человеку и ловко запрыгнул на подоконник, после чего сильно оттолкнулся задними лапами и выпрыгнул прочь. В полете он принял свою истинную форму. Облако горячего дыхания вырвалось из его рта, и он резко взмыл высоко в небо.
- Сэнсэй! - выкрикнул Нацумэ. Он не думал, что это может произойти вот так. Что Мадара уйдет и не скажет ему ни слова на прощание. Нацумэ еще долго смотрел на небо, и дождь не переставал бить ему в лицо.